Платону 3 года и 6 месяцев.
– Платон, ты маму любишь?
– Люблю!
– А бабушку любишь?
– Люблю!
– А папу любишь?
– Люблю.
– А себя любишь?
– А себя я не могу поцеловать.
Платон о любви
Кашка для Кали
Как вы знаете, в индуизме Кали — богиня, символизирующая разрушение, но при этом она дарит радость богу-творцу.
Платона зачастую нелегко накормить кашей, потому что ему скучно просто питаться. Приходится переводить приём пищи в игру. Например: «Внимание, приближается кашелёт. Откройте рот, чтобы принять груз.» И ложка вместе со всем экипажем и грузом скрывается в пасти младенца. Он, конечно, ещё не задумывается над моральными и экзистенциальными аспектами этого действия, а я иногда задумываюсь.
Например, может быть, Кали — это дитя бога-творца, и ей надо хорошо кушать, чтобы вырасти, сотворить свою вселенную и породить потомков. Но ей скучно просто питаться, и поэтому богу приходится накручивать вокруг каши целую историю. А поскольку божественное сознание гораздо жирнее человеческого, то и история крайне комплексная и запутанная.
И вот младенческая пасть Кали поглощает народы и виды живых существ — ложечка за ложечкой.
Мастер неологизма
Платону 2 года и 2 месяца. Мы укладываем его спать. Мама вышла на пару минут на кухню и вернулась в комнату. Платон прокомментировал это так:
— Мама комнатает. Мама кухнила, и теперь пришла комнатать.
Петух и курочка
Информационная политика в исполнении Платона выглядит так:
Он показывает мне маленькую игрушечную курочку из конструктора лего дупло и говорит:
— Смотри, папа, это курочка!
— Да, курочка, — отвечаю я.
Тогда Платон поворачивается к маме, показывает ту же самую курочку и говорит:
— Смотри, мама, это петух!
Чего вы не знаете о медведях и китах
Платону 2 года и ни одного месяца. Я читаю ему один из вариантов «теремка», в котором с воза упал горшок, и в нём поселились сначала муха с комаром, а потом и прочие чудовища вплоть до волка. И вот дело доходит до заселения медведя. Я читаю:
— Сел медведь на горшок-теремок и сломал его.
А Платон добавляет:
— И пописал.
Логика! А что ещё-то делать, когда сел на горшок?
А то вот ещё показываю ему картинку с китом и рассказываю, что у кита на лбу ноздря, и когда он выныривает, он даёт из ноздри фонтан. В следующий раз, видя картинку с китом, Платон рассказывает:
— Кит выныривает и даёт соплю!
Логично, правда? Что же ещё можно давать из ноздри?
Платон любопытствует
Платону 2 года. Чтобы усыпить его, я пою ему песенку «в далёкий край товарищ улетает». По поводу каждой строчки Платон любопытствует:
— А где далёкий край? — он ещё не спрашивает «что такое?», он спрашивает «а где?», но смысл вопроса тот же. Я говорю, что «далёкий край» — это другой город.
— А где товарищ улетает? — я говорю, что товарищ приходит в аэропорт, садится на самолёт и летит в другой город.
…
— А где любимый город? — я предполагаю, что это город, в котором товарищ живёт. Вот мы живём в Санкт-Петербурге, и, наверное, это наш любимый город. Так ведь?
— А где в синей дымке тает? — я довольно долго объясняю, что товарищ смотрит в окно самолёта, как город удаляется и пропадает в тумане. Платон спрашивает ещё раз. Тогда я объясняю, что «туман» и «дымка» это разные слова, но значат они одно и то же. «Ага,» — говорит Платон: он понял.
…
— А где видеть сны? — тут я его спрашиваю, видит ли он что-то, когда закрыл глаза и спит. Платон отвечает утвердительно. Я говорю, что это и есть сны. «Ага,» — говорит Платон, — «а где они?»
И это, оказывается, совсем не простой вопрос для меня. Я отвечаю, что это сложно сказать, но когда ты спишь, то сны есть, а когда не спишь, то их нет. Вроде, Платон более-менее удовлетворился таким ответом, но скорее всего не до конца, и будет ещё любопытствовать. А что ответить на такой, казалось бы, простой вопрос по существу?
Трофейный шевроле
Платону год и 11 месцев. До недавнего времени у него было два фольксвагена — Опель и Форд. Он сам их так назвал. Форд — это, в действительности, мазда. А Опель — что-то из марвеловских комиксов. Платон всюду таскает с собой Форд и Опель и много в них играет. Как только проснётся, тут же спрашивает «а где Форд и Опель?» Форд и Опель дружат. Не так давно он сбросил их относительно случайно со второго этажа, и маме пришлось их найти: без Форда и Опеля — никуда. Потом Опель каким-то образом лишился диска на одном колесе, что очень огорчило Платона. Он заявил, что Опель больше не хороший, и что играть он с ним не хочет. Мама с трудом уговорила Платона не бросать повреждённый Опель, потому что Форду будет без него скучно. Утром на пляже Платон стал их закапывать и строить поверх что-то под названием «бугорок». После чего мы копали колодец и внезапно обнаружили там красную машинку, оставленную в толще прибрежного песка неизвестными. Оказалось, что это Шевроле (впоследствии Платон сказал, что это «Шевроле Ауди»). Через пару минут Платон потребовал копать ещё колодец, потому что «ещё красную машинку хочешь». Но статистику не обманешь, и второго шевроле мы уже не обнаружили. После этого Платон пытался снова избавиться от дефектного Опеля и оставить только Форд и Шевроле. Но мама пожалела бедного Опеля и уговорила Платона его оставить. Теперь у малыша три машинки, которые он таскает повсюду с собой. А рук-то по-прежнему две.
Страх и ненависть в Протарасе
Платону год и 11 месяцев.
Юморист и философ
Платону год и десять месяцев. В прошлые выходные мы приехали с ним на дачу на великах. Спешились, вынули малыша из велокресла, он говорит: «к маме!» Мама взяла его на ручки, несёт по ступенькам в дом. Платон поворачивается ко мне и говорит: «А папа сам пойдёт.»
Мы посмеялись, а потом на даче всем об этом рассказывали, и все тоже смеялись. На следующий день мы поехали на великах на залив. Возвращаемся обратно, вынимаем Платона из велокресла, и мама тащит его на ручках в дом. И тут он опять оборачивается ко мне и говорит: «А папа сам пойдёт,» — и громко улыбается. То есть, он понял, что это было смешно, и решил специально пошутить.
Когда же мы ехали домой на электричке, Платон увидел отражение мамы в стекле двери. Показывает мне и говорит: «Это не мама. Это тётя.» Я ему отвечаю: «Это отражение мамы в стекле.» Платон говорит: «Это не мама, это тётя». Я ему: » Это мама отражается в стекле.» Тогда он показывает на маму и говорит: «Это не мама, это тётя.» В сущности, Платон поднял тему о том, насколько можно верить своим глазам, и насколько то, что мы видим, соответствует реальности.
Платон и овцы
Платону год и семь месяцев. Здесь на даче рядом с домом имеет место хлев с козами, баранами, коровой, кроликами и перепёлками. В первый или второй день мы пошли в хлев смотреть на животных. Внутри, конечно, темно, пахнет неблагоприятно, а скоты блеют и мычат. В дальнем конце хлева чёрная овца блеет особенно настойчиво, требуя пищи. Платону это всё в диковинку, он подрастерялся и говорит: «не хочешь. Барашек «бе» говорит». После этого он всячески сторонился хлева и опасался встречи с баранами. Останавливается тревожно возле хлева и сообщает: «барашек в домике «бе» говорит». Я спрашиваю: «хочешь в домик, на барашка посмотреть?» Он говорит: «Не хочешь». — «А чего ты хочешь?» — «Не на барана смотреть», — отвечает Платон. Впоследствии же, когда баранов и коз повели гулять на луг за решёткой, и мы их покормили подножной травой, Платон несколько осмелел, и теперь всякий раз требует: «Козочки за забором гуляют. Посмотрим на козочек». Или «козочек покормим!» Правда, сам он их кормить не решается. Срывает цветочек, протягивает мне и говорит: «Козочка покушает. Я тебе помогу». В том смысле, что это я ему помогу — дам цветочек козе.
Свежие комментарии